На главную   11 глава   — Сигналы на тебя поступили, зарвался ты. Не буду от тебя скрывать, пожилой следователь, здорового пессимизма по поводу наших совместных видов на урожай я не испытываю. — Служу России! — Ты как со мной разговариваешь? Губернатор я, губернатор! Заруби на своем конопатом носу. А как Ваську Косого ты когда-то прямо на деле взял — забудь. Не было этого. Понимаешь, не было! Это инсинуации грязные конкурентов и их прихлебателей. Политические технологии наемных политтехнологогов. Ты понял? — Понял, Василий Петрович, конечно понял. Как не понять, я же вас еще с того случая про себя отметил. «Как на очной ставке себя держит, — думал, — как держит. Как будто губернатор все равно, это как минимум». А еще советские времена были, кто бы подумать мог, а я уже тогда внимание обратил. — Это да, ты уже тогда тот еще жучара был. Ментяра. Кстати, какая курва тогда про нас стуканула? — Да господин губернатор, да кабы я знал, что так выйдет… — Да ты не гоношись, не гоношись. Я на тебя зла не держу. Я же политический деятель, видеть вещи широко должен, эмоциям, опять же, не поддаваться. Ты ментяра, порода твоя такая, все чуять должен, чуть что — на людей кидаться. Без этого нельзя, это я понимаю. Ото народ подраспустился. Вчера ночью квартиру взорвали. В престижном доме, между прочим, а там приличные люди живут. Сотруднику моего аппарата на ногу упало чучело медведя. А человек спал. Просыпается от боли в ноге, а перед его носом медвежья пасть. Представляешь, какой ужас. Он же завзятый охотник, для него медвежья пасть — это актуально. Гипс на ногу ему в психбольнице накладывали, но сейчас он в себя пришел. Его уже в ортопедическое отделение перевели. Все понимаю, в наше время тоже резкие люди были, но квартиры мы не взрывали. Газы тебя по этому поводу не беспокоят? Или это только в советские времена было: "Сектор Газы беспокоят все прогрессивное человечество". Помню у нас в зоне радио все время про это говорило. — Я тоже считаю, господин губернатор, что это беспредел. В той квартире живет бригадир Олигарха. Проштрафился он, бывает. Вопрос кадровый, не простой, но решать надо, понимаю. Но зачем же квартиру взрывать? Жена его там должна быть, так, телка для любви, ничего серьезного, в заморочках никак не участвовала, дочка, четыре года. Братан при нем состоял, Верстак. Его то за что? Вы мне что хотите говорите, господин губернатор, а я считаю, что не по понятиям это. Беспредельничает Олигарх, не красиво себя ведет. Не было такого в наше время. Мы телку невинную просто так всегда старались не заваливать. Вы же помните, господин губернатор. — Это да. Телку безвинную завалить — это большой грех. Мне это даже епископ говорил, когда реставрированный собор открывали. А за четырех летнюю девочку я лично на потьминской зоне одного педофила при всем бараке опускал. На такое дело помилования у блатных нет и быть не может. На том стоим. — О! Это уже ближе к Православию! Еще апостол Павел сказал, что «крещение — это обрезание не физическое, но духовное»? Господин губернатор, я официально прошу вашей санкции, подпишите Олигарха. Он же, как птица хищная своими крылами, застя солнце и луну, накрыл всю сковскую землю… — Окстись, пожилой следователь, эко занесло тебя! И кому это апостол Павел говорил, что Олигарха нужно зарезать? Ты мне Ваньку-то не валяй, это может у вас в Уголовном кодексе написано, а в Библии такого нет, тут ты меня на понт не возьмешь. Да чтоб апостол Павел и мокруха… Ни в жизнь не поверю! Да ты не горячись, пожилой следователь, не горячись! Так тоже нельзя вопрос ставить. С Олигархам работают солидные люди, взяты обязательства, подписаны договоры. Тут с кондачка рубить мы не можем, это тебе не тридцать шестой год. — Вас ни в жизнь не проведешь, господин губернатор. Про апостола Павла я действительно загнул малость, но, с другой стороны, что конкретно делать сегодня простому православному пареньку в этом сложном мире? Ну нету других аргументов, а тявкнуть хочется. Василий Петрович, он же с вертолета обстрел вел. Да виданное ли дело, чтобы блатные такими делами занимались. Зачем нам все это? — Про это молчи. Молчи, рот не открывай! Не все ври, что знаешь! И не выпячивай ты это дело как блядь пезду на сельской ярмарке, а то завыёбыффался как мандовошка на скользкой залуппе. Это не для твоего милицейского ума. Прибыла специальная следственная комиссия из штаба округа, это дело расследуют. Все под моим личным контролем. Командующий ВВС лично дважды звонил. То, что под Сковом база вертолетов «Черная Акула» — это вообще военная тайна. Понимаешь? Знать никто этого не должен. — Ну, олигархам то можно. — Не паясничай. Не знает он, что ему конкретно делать в этом сложном мире, понимаешь. Жрать фотоманделей и ебать черную икру, вот что делать надо! Ты в кабинете губернатора, а не в милицейском обезьяннике, не забывайся. Ты лучше работай занимайся, а не меня за советскую власть агитируй. А то народ совсем подраспустился. В «Сковкой правде» пишут, что свидетельствам жестоких избиений нет числа. Нелюди дошли до того, что изнасиловали 14-летнего чурку металлическим предметом. За что обидели нашего младшего брата по разуму? Сам читал! По слогам, но прочитал, не то, что некоторые. Я научу вас культуре, козлы! — Так то потому, что темные мы, Василий Петрович, на острове росли. Там же зима круглый год, или поводок. Какая ж тут учеба. Но ваши указания мы выполняем самым строжайшим образом. А газета на то она и газета. Сейчас у нас каждый волен орать в микрофон или петь жаворонком, носить сарафан или бикини. Время такое. Что с них взять, если им интересно и они болеют душой? — Выполняет он, как же. Тут за вами глаз да глаз нужен, а у меня дел не в проворот. Вот что такое «Бикини», к примеру? Почему меня в известность не поставили? Еще одна новая преступная группировка, небось? Комиссия штаба округа на базе, где базируются вертолеты, большие нарушения выявила. У меня волосы дыбом встали, когда мне доложили. Но тебе рассказывать этого нельзя, у тебя допуска нет. Одно лишь сказать, кто самовольно поднял вертолет, пролетел над озером и открыл огонь по людям — они еще не выяснили. Но я тебя другое хотел спросить. Ты что, совсем ох… мозгами поехал? Чего это вдруг ты все свою милицию в поисках пулемета армейского поднял? Что они на озере искали? Приключения на свою задницу? Почему сразу все в соответствующие органы не передал? Выпендриться решил, первым стрелков найти? — Не искали мы стрелков, и лесть мне в это дело не хотели. Как только мне дежурный по городу сообщил, я первым делом запретил ему происшествие регистрировать. Это еще хорошо, что капитан Волков тогда по городу дежурил. Вместо того чтобы все в книгу регистрации происшествий записать, он сразу мне позвонил. Я все силы задействовал, но в документах об этом нет никаких следов. Я на это дело с другой стороны посмотрел. Это ведь блатная разборка была. По горячим следам хотел раскрутить все. — Слушай меня, пожилой следователь, внимательно. Первое, чтобы не забыл. Капитана Волкова отметь. Человек службу правильно понимает, на таких опираться надо. Продумай, как отметь его, и отметь. Теперь расскажи подробно, что это за братаны такие, что без боевых вертолетов разобраться не могут. — Живет у нас в Скове один узбек. Держит шашлычные, торгует арбузами. Где-то его люди без регистрации проживают, не без этого, но договориться с ним можно. Крышевал его раньше Олигарх, а в последнее время этот Саранча перекинулся под Шпалу. — Ненавижу сволочей нерусских! Впрочем, если вдуматься, русские тоже те еще сволочи. Про Шпалу слышал, доложили уже, но доложили как-то невнятно. Кто таков? — Бригада новая, но агрессивная. Сформирована из бывших контрактников из дивизии ВДВ. Много спортсменов, с опытом боевых действий. Ни черта, не Олигарха они не боятся. Признаюсь честно, сначала думал, так, беспредельщики-однодневки, но ошибся. Начали они с того, что с бригадой Хомяка разобрались. — Это с ментовской то бригадой? Которую вы никак взять не могли, потому что пили с ними пиво каждый день? Значит, ее нет в городе? Слава тебе, Господи. И что, неужели люди Шпалы хомяковских замочили? — Может кого и замочили. Даже наверняка. Потому что Хомяк свою бригаду из города увел. — И куда? — Куда, не знаю. Да и неинтересно мне это, в город они уже не вернуться. — Откуда ты знаешь, что не вернуться? Раны залижут и в бой полезут. — Жены людей Хомяка из города уезжают, квартиры продают. — Да? Значит действительно не вернуться. Крутоват Шпала, если убедил их из города убраться. Крутоват. А кто таков? — Работаем. Собираем информацию. — Ты мне яйца вокруг своей оси не крути. «Работает» он. Колись давай, гы-гы-гы, теперь я тебя допрашиваю. — Эх, Василий Петрович, ну ничего от вас не скроешь, насквозь все видите. Вам бы на пост прижыдента нещясной России баллотировался, да по одномандатному округу. Пост губернатора вы уже переросли. — Ну, это, пожилой следователь, ты, пожалуй, загнул. Кака-така одна-манда? — Ох, и шутить вы любите, Василий Петрович. Значит Шпала… Но Василий Петрович… — Да чего ты жмешься, чего жмешься? Ты же сам с меня показания снимал, сдал я тебе кого-нибудь? Ты меня что, за стукача держишь? По-твоему я, губернатор, на блатного информацию слить способен? — Да Бог с вами, Василий Петрович, как вы подумать могли такое, меня даже в пот бросило. Значит Шпала. Гришин Сергей Васильевич, служит в дивизии ВДВ инструктором рукопашного боя. — Однако! — Они там все такие. Один чемпион округа по военному многоборью, другой крест на кольцах делает, третий каратист известный, он как-то пальцем одному живот порвал, когда на его телку трое наехали. — Ох, страшное это дело. У нас на пересылке один кореец был, мелкий такой… Даже сейчас, как вспомню, так тошнить начинает. Короче, за Шпалу я понял. За такими у нас будущее. Ты мне лучше другое скажи, что это вдруг Олигарх за пулемет схватился, как дело то было. — Да понт дешевый, по другому назвать это не могу. Узбек этот, Саранча, а у него катамаран есть, на катамаране этом какой-то праздник узбекский праздновал. Толи байрам-оглы, толи день независимости, точно не помню. Вся верхушка сковских узбеков там у него гуляла. А у Саранчи этого подруга есть, из наших, сковская. Грудастая такая девка, темпераментная. — Про девку расскажешь отдельно, сейчас вернись в тему. — Так вот я и говорю. Посадил, значит, узбек этот свою подругу между носами катамарана… — Не понял. Между чем засадил? — Да нет. Катамаран — это катер такой. Состоит из двух лодок связанных перемычкой. Узбек свою подругу на перемычку посадил. — Какую перемычку? Она у него что, целкой была? — Я хотел сказать: «Узбек свою подругу посадил в передней части катера». Мне просто мысль свою трудно выразить, Василий Петрович. Я же в деревне вырос, в колхозе рыболовецком, на озере. Не городской я. — Ну и что, что не городской. Зато из самой народной гущи. А говорить плавно тебе учиться надо, ты все-таки пожилой следователь, а не шестерка какая. Продолжай. — Поставил, значит, узбек этот на ..э-э-э… на нос катера свою подругу в виде русалки, как старинных парусниках, для красоты, значит. Кофточка расстегнута, руки подняты, ноги в стороны. Ну, плывут они, значит, отдыхают красиво, закусывают. Вдруг очередь из пулемета, да по этой русалке. Все кричат, подруга узбека все в крови… — Умерла? — Откачали, Василий Петрович. — Продолжай. — Да, в общем, и все. Вертолет над катером пролетел, еще очередь дал и улетел. Это Олигарх Саранчу предупредить хотел, что мол, зря ты, морда не русская, под Шпалу перекинулся. — Да-а. Оно вроде и круто, с одной стороны. Но с другой стороны Олигарх тут палку перегнул, конечно. Тут я тебе, как мента, понимаю. Громко это все, шуму много. Не должен так настоящий блатной поступать. — Василий Петрович, губернатор вы наш! Олигарх — он опасный человек. Сегодня он до секретных вертолетов добрался, а завтра что будет? У нас же в заповедной зоне шахты со стратегическими ракетами стоят. Не мне вам рассказывать, какая там мощь. А если Олигарх там себе кого-нибудь найдет? Много ведь не надо, семьи офицеров там в не отапливаемом общежитии живут, я точно знаю, у меня дочка командира пускового расчета секретаршей работает. Только на работе и отогревается. Ведь тихо живем, размерено, а тут специальная комиссия из штаба округа прибыла, большие нарушения выявила. А завтра комиссия специальная на место базирования стратегических ракет. Ну к чему нам все это? — Тут ты прав. И так проверяющий за проверяющим, тут никаких денег не хватит, а тут сами на свою голову накликиваем. Но, с другой стороны, и за Олигархом солидные люди стоят. — Василий Петрович, если они люди солидные, то поймут. Олигарх не только под монастырь подвести может, он и под синагогу подведет. — Страшные вещи ты говоришь, пожилой следователь. Страшные, но справедливые. Другое дело, что они и слушать меня не будут. — Вас не будут слушать? Нашего прилюдно избранного губернатора? Да Василий Петрович покажите мне этих храбрецов, мы их вмиг на чистую воду… Да Василий Петрович, да вы только команду дайте, я посмотреть хотел бы, кто бы на вас… Да я капитану Волкову как команду дам… — Угомонись, угомонись. Пока я Олигарха тебе не подписываю, но поговорить обещаю. Он действительно, малость отъеханный. Хронический сионист и хронический неудачник в одном прыщеватом лице. С секретной базы вертолет поднять чтоб телку обстрелять, а мне тут сиди, думай, что командующему ВВС сказать. Как решение по Олигарху приму я тебе сообщу. Но и ты, пожилой следователь, учитесь уважать ближнего своего. Если долбанут по одному глазу, подставь другой. Мне кто-то говорил, точно не помню кто, что так нам завещал великий Пушкинд. — Эх, Василий Петрович, да Пушкинд, ябрейско-православный поет эфиебского происхожыдения — ето наше все! И еще, Василий Петрович. В доме том, что взрыв был, надо бы охрану установить. Там же люди из вашего аппарата живут, дочурка ваша, опять же, дай ей Бог здоровьеца. Не ровен час. Время сами видите, какое. — Да? «Ябрейско-православный» говоришь? Тоже значит «Первый тост — за Холокост»? Я всегда это чувствовал, хоть он синими глазами и пшеничными кудрями хотел свою сущность скрыть. Ну да черт с ним, лучше о деле подумай. Организуй возле этого дома пост милицейский. Охранять они не охраняют, но видимость создают. — Это вы правильно говорите, Василий Петрович, что видимость они одну только создают, а здесь дело серьезное. Я вот что думаю. Хозяин взорванной квартиры все равно туда не вернется, он на острове дом строит, это в моде сейчас. А квартиру его после ремонта я бы сделал милицейской конспиративной. Во-первых, там бы всегда работники милиции были, а во-вторых, на свою конспиративную квартиру мне и охрану оформить проще и спецоборудованием обеспечить. Как ваше мнение, Василий Петрович? — Правильно. Стоять на шмоне — дело наипервейшей важности. Это я еще после первой ходки понял. Ты мне другое скажи. — Да, Василий Петрович. — Говорят ты на острове сам коттедж строишь, о трех этажах. Девку опять же себе завел, статуэтку, лет четырнадцати. Откуда-то с югов привез, чуть ли не подарили тебе ее. Катер себе купил с атомным двигателем. Не широко ли размахнулся, пожилой следователь? — Вот, люди. Вот такое наплести! Ну не стыда, не совести. Да папашин дом я ремонтирую. Я ведь сам родом из той деревни, вы ведь знаете, Василий Петрович. И дом то этот я на подругу мою записал, не на себя. Как чувствовал. А то, что деревня наша в такую моду вошла, так кто мог знать. А зовут мою подругу Тамара Копытова, наша она, сковская, ни с каких югов я ее не привозил. И годиков ей уже двадцать восемь. Для меня она молодая, конечно, но не четырнадцать же. А что катера касается, так он списанный на металлолом был, своими руками отреставрировал, рыбачу потихоньку, дальше камышей не заплываю. Это ж надо придумать такое, «с атомным двигателем»! Я что, ледокол «Ленин» в Чудское озеро перегнал, что-ли? — Ладно, плюнь на это дело пожилой следователь. На меня и не такое говорят, я в голову никогда не беру, даже если это и правда. Ты мне вот что скажи. С чего это деревенька на острове такой престижной стала? Чего это вдруг туда народ повалил коттеджи строить? — Ой, Василий Петрович, не знаю, что вам и сказать. Говорят, что это из-за экологии. Что верно, то верно. Заводов там отродясь не было, а удобрения последний раз завезли еще при Брежневе. Но, я думаю, дело в другом. Во-первых, природа. Поля давно заброшены, остров лесом зарос, деревня на берегу озера, у самой воду. Никаких водоохранных зон там нет и быть не может. Но главное в другом. Нет всякой шантрапы там, люди живут в этом коттеджном поселке только приличные. Туда же без катера не доберешься, а катер и сам денег стоит, и содержать его надо. Шелупони всякой это не под силу. Это раньше рыболовецкий колхоз, а теперь уже подписи собирают, переименовать хотят мое родное село в коттеджный поселок «Сковская Барвиха». Кто бы подумать мог. — «Сковская Барвиха» говоришь? А что? Бывал я в Барвихе. Мы ни чем не хуже. Даже лучше значительно. Подписи соберут, пускай приносят. Рассмотрим. А участок там дорого стоит? Только приличный, мне не подобает… — Да, Василий Петрович, да что вы говорите такое. Да у самой воды организуем, там участок один есть особенный, самый большой. Мы бесплатно его оформим практически, как брошенная ферма, тысяч за пять долларов и купите. — Ну ты это брось. Так тоже нельзя, я же губернатор все-таки, ты меня на смех не подымай. Оформи там тысяч за двадцать, но слушок пусти, что взял мол сам за пятьдесят тысяч зеленью. Ну, ты понимаешь. — Да то вы, Василий Петрович, что вы! Вся Сковская Барвиха уже неделю только и говорит, что сам губернатор старую ферму за сто двадцать тысяч евро выкупил. Дом с пристанью строить будет. — Ну ты это загнул, с какой пристанью еще? — Да там без пристани никак. А как катер к дому подойдет? Там у всех так. Это же Сковская Барвиха, не Красные Лопухи какие-нибудь. — Все, иди, пожилой следователь, а то от тебя не отделаешься. Одни фантазии. Если надо подписать что — приходи, а так иди. Под-пись..., под-пись..., под-пись-кой яйца!!! Гы-гы-гы. Иди. У меня дел не в приворот, не до тебя. — Так я когда документы на брошенную ферму принесу, так еще там что на подпись заодно принесу. Вы уж извините, Василий Петрович. — Только все сразу неси, не размусоливай, нет у меня времени тебе тут стрелки забивать. А с Олигархом надо что-то решать, тут ты прав. Мне проверки лишние не нужны. Эти комиссии у меня и так во где сидят. — Зиночка, я прошу вас вновь сегодня задержаться после окончания рабочего дня. — Пожилой следователь, а надолго? Я боюсь на последний автобус опоздать. — Не переживайте, Зиночка, вас ждет приятный сюрприз. — Какой? — Сейчас не скажу, вам будет неинтересно остаться после работы. — И почему все говорят, что наш начальник зануда, понять не могу. — Петр Федорович, вы просили меня остаться? — А, Зиночка, чуть не забыл. Но вы проходите, проходите, вы мне действительно нужны. — Слушаю вас, товарищ пожилой следователь. — Зиночка, садитесь. Нам предстоит длительная и где-то даже интимная беседа, я буду чувствовать себя неудобно, если вы будете стоять. — Интимной беседы нам точно не предстоит. — Как знать, Зиночка, как знать. Я собственно вызвал вас вот по какому поводу. Писать ничего не надо, просто послушайте. Дело обстоит следующим образом. Как вы знаете, недавно по улице Авиаторов была взорвана квартира. — Я что-то неправильно оформила? Начальник следственной группы майор… — Зиночка, давайте я сначала закончу, а потом вы будете задавать вопросы. Договорились? — Извините. — Я продолжу, с вашего разрешения. Следственная группа свою работу в самой квартире закончила, и теперь эта квартира передана в наше распоряжение. После окончания ремонта там будет конспиративная квартира нашего ведомства. — Конечно, конечно, я все оформлю. — Скажите, Зиночка, а своим поклонникам вы тоже кончить не даете? — Что!? — Что? Фразы кончить не даете, я имел в виду, прости меня Господи. Что не скажешь, все переворачивается на изнанку. Что за народ. Я вновь продолжу, с вашего разрешения. Итак. В этой квартире будет проживать простая российская семья, но изредка там будут происходить конспиративные встречи или иные оперативные мероприятия. — И чья же простая российская семья поселится в самом элитном доме Скова? — Ваша, Зиночка. А что вас смущает? Насколько мне известно, ваш папа уходит в отставку. — Уже ушел. — Вот видите. Ну что ему делать в заповедной зоне? Туда-то и автобуса только два раза в день ходят. Да и квартиры у офицеров базы стратегических ракет, я слышал не очень хорошие. А здесь центр города, но тихое место, квартира просто шикарная. Я не понимаю, почему вы не решаетесь. — Официально я стану владелицей этой квартиры, о том, что квартира оперативная, не упоминается не в одном документе. — Как обычно, Зина. Вы же недавно одну такую квартиру оформляли, все то же самое. — Не волнуйтесь, товарищ пожилой следователь, своим поклонникам я даю кончить. — Это вы к чему? — Я со своими родителями живу в сырой и холодной развалюхе на базе стратегических ракет в заповедной зоне. Мой отец выходит в отставку. Когда-то он облучился и сейчас все время болеет, у него иммунитет снижен. Денег на покупку своего угла за двадцать пять лет службы в войсках ракетных войск стратегического назначения, естественно, он не заработал. В общем, катастрофа. Но вдруг мелькает яркий свет в конце туннеля. Его девятнадцатилетней дочери, девице пусть и не умной, но крайне аппетитной, которая без году неделя работает секретаршей пожилого следователя, предоставляется огромная шикарная квартира в самом престижном доме города. Причем, что характерно, совершенно бесплатно. Как в таких обстоятельствах кончать не давать? Это было бы даже неприлично. — Зина, давайте расставим все точки над i. Я не собираюсь с вами спать. — Серьезно? Вы рассчитываете получить от меня взятку? Но таких денег у меня, как вы понимаете, нет. — Перестаньте, Зина, я не беру взяток с работников правоохранительных органов, вы же знаете. — Вы что, серьезно не собираетесь укладывать меня в постель? А тогда почему даете квартиру? Вы же ничего не делаете просто так, уж это я точно знаю, а за такую квартиру вы бы могли получить… — Перестаньте. Как вам не стыдно. Неужели вы думаете, что я бы мог отдать оперативную квартиру кому-то за взятку. Я себе и другими методами заработать могу. — Я знаю. Извините. Но почему вы вдруг решили меня облагодетельствовать, я не понимаю. Ведь что-то за это, естественно, вы от меня потребуйте. Я подумала постель. А что еще с меня можно получить? — За квартиру вы мне, Зиночка, конечно, заплатите, тут вы правы. Но не постелью. Чтобы вы поняли, что я от вас хочу, я позволю себе начать издалека. Не так давно, как вы знаете, против меня велось служебное расследование. Подними голову и смотри мне в глаза, сука. И не вздумай тут у меня зарыдать, я тут же дам по морде, ты знаешь. — Не ударите, я знаю. — Зина, я ровесник вашего папы и со здоровьем у меня тоже не все благополучно. Если бы вам удалось меня засадить, а речь шла минимум о десяти годах, то живым бы я оттуда, скорее всего, не вышел. Если вы считаете, что я склонен подставлять левую щеку после того, как меня ударили по правой, то вы трагически заблуждаетесь. — Я не зареву. И если еще раз назовешь меня «сукой», я тебя сама ударю. — Вот и хорошо, что наша беседа приняла, наконец, деловой характер. — Как ты меня расколол? — Зиночка, я могу тебя попросить, что ты меня называла на «вы»? — Скажите, а как вы узнали, что именно я передавала… — Дите, ты дите. Красивая неразумная девчонка. Собирался я тебя трахнуть в извращенном виде, когда план этой беседы составлял, но что-то меня останавливает. Хотя если этого я не сделаю, то поступлю педагогически не верно. Учение Макаренко о перевоспитании малолетних преступников настоятельно в таких случаях это рекомендует. — Я прошу вас этого не делать. — Это почему же? Потому что ты с капитаном лечь отказалась? Или потому, что ты, при всех своих поклонниках, по моим данным вообще еще девочка? Вы же меня в тюряге уморить хотели, Зиночка. Так что вопрос с вашим изнасилованием в извращенной форме я пока оставлю открытым, уж не обессудьте голубушка. Теперь относительно вашего вопроса о том, как я вас расколол. Вопрос уместен, и я вам на него отвечу. Компьютер, на котором вы печатаете все документы, к интернету подключен, не правда ли? — Да. — А потому любой документ для служебного пользования, который вы, Зиночка, оформляете, теоретически можно послать по электронной почте куда угодно, не так ли? — Зина, вы не хотите, чтобы я вас изнасиловал в извращенной форме? — Не хочу. — Тогда не опускайте голову и не молчите. Вы не со своей учительницей беседуете. Четко отвечайте на те вопросы, которые вас спрашивают. — Я посылала эти документы файлом, после чего стирала их из папки «Отправленные». Как вы об этом узнали. — Вот нищета наша проклятая! Зинка, Зинка, ребенок ты удачный, умница и красавица. У победительницы математической олимпиады дома компьютер был, папа за него последнее отдал, а подключиться к интернету денег уже не было. В Outlook Express недостаточно из папки «Отправленные» письмо стереть, там защита от дураков стоит. Стертое письмо нужно убрать и из папки «Удаленные», если ты хочешь, чтобы следов в компьютере от письма не осталось. — Вы и этом разбираетесь!? — Разбираюсь, сучка ты синеглазая, разбираюсь. У нас тут дело недавно было, первое связанное со злоупотреблением в интернете. Первое, но сумма сразу выскочила более, чем приличная. А самое обидное, что не удалось под него статью подвести, что меня за душу тронуло чрезвычайно. Дело следующим образом обстояло. Абоненты городской телефонной сети Скова вдруг стали получать счета за услуги связи на неприятно большие суммы. Кроме обычной абонентской платы там фигурировали строки со звонками на спутниковую систему, а суммы, стоящие в каждой из этих строк, составляли, как правило, не одну сотню рублей. Недовольные абоненты в один голос утверждали, что не совершали никаких звонков "на спутник". Стали разбираться. Я ночей не спал, меня зло взяло. Подумаешь, специалист! Лет десять назад мы осудили одного финансового гения, с липовыми авизо на миллионы крутила, скромный бухгалтер Зильберт Рахиль Моисеевна, 69 лет, еврейка, проживала по улице Приозерной. Как сейчас помню, представила суду документы, что страдает двадцатью четырьмя заболеваниями, причем все подлинное, я сам проверял. На суде, когда ей приговор зачитали, двенадцать лет общего режима с конфискацией имущества, встала и громко сказала: «Спасибо, граждане судьи, за оказанное мне доверие». Конфисковали, кстати, мы тогда две расчески, она все имущество на внуков переписала. Но всех ее фокусах пока сам не разобрался, дело в суд не передавал. И разобрался, при помощи специалистов, конечно. И тут думаю, ну и что, что интернет. Наши отцы не дурней нас были, а молодежь не умнее, разберусь. И разобрался. Оказывается, в недрах интернета расположен сайт www.psich.com, предлагающий услуги доступа к информации эротического и порнографического содержания "без использования кредитной карты". Для сковского посетителя этого сайта предложение услуг без использования кредитной карты звучит как их предоставление вообще без какой-либо оплаты. И уж, разумеется, не один из сковских посетителей прочитывал появляющийся в маленьком окошке текст многостраничного предлагаемого договора, из которого наибольший интерес представляет следующий небольшой фрагмент: "By using this connection, your computer will terminate the modem connection to your local internet service provider. Your modem will dial an International telephone number. Please check with your telecom service provider or your long distance carrier for the exact per-minute charge of the call. This call will appear on your phone bill as an ordinary & anonymous call" Перевожу для слабо знающих английский язык молодых и нахальных секретарш: "Для использования этого соединения ваш компьютер разорвёт модемное соединение с вашим местным интернет-провайдером. Ваш модем наберёт международный номер телефона. Пожалуйста, проверьте у вашего поставщика телекоммуникационных услуг или у вашего оператора дальней связи поминутную стоимость звонка. Этот звонок будет отражён в вашем телефонном счёте как обычный анонимный звонок". По нажатию кнопки "Please Enter Now!" компьютер самостоятельно разрывает соединение с интернет-провайдером и осуществляет прямой международный звонок по "спутниковому" номеру. Абонент получает информацию эротического и порнографического содержания максимум в течение 30 минут, по истечении которых происходит автоматический разрыв соединения. При этом неискушенный сковитянин, естественно, не догадывается о том, что получает информацию не бесплатно через Интернет, а по международным тарифам непосредственно с сервера поставщика специфической услуги. А стоимость только одной минуты такой связи составляет от 56 до 113 рублей в зависимости от дня недели и времени суток. В результате получилось, что иной раз дешевле купить любовь живой женщины, чем смотреть порнографические сайты. — А вы что, и английский язык знаете, Петр Федорович? Вы то смеетесь нал моими высказываниями неудачными, считает меня дурачком невежественным, колхозником. Или я ошибаюсь? — То, что вы далеко не дурачок, я давно поняла. Но высказывания у вас иногда бывают действительно… — Зина, at us on island even the TV was not, the aerial did not take a signal. Yes that there the TV, I remember, the boy was, when to us an electricity have carried out. To communicate to us there is nobody was, because and speech at me tongue-tied. But, nevertheless, I have taught English up to very decent level. Зина, a doll you blue-eyed, would be necessary to send you in camp, yes the hand does not turn. One you a daughter at parents, the person at you Russian. I can not, though, maybe, it for me to not be terminated by goods. Вот что я сказал? — Не поняла до конца, про меня что-то. — «Про меня что-то». Над моими репликами ты с моим заместителем тихо хихикаешь. Или не правда? Давай, кстати, в дальнейшем называть «Капитаном». Договорились? — Вы и это знаете? — Что мой заместитель является информатором Олигарха и проходит там под кличкой «Капитан»? Знаю, Зиночка, знаю. Кстати, чтоб не забыть. Он через пару дней уходит в отпуск и ключи от его сейфа останутся у меня. Чтобы я зря времени не тратил на поиски, не подскажите мне, на чем он вас подцепил? — После окончания курса машинисток я с девочками пошли на дискотеку. Там с нами познакомился один парень, который угостил наш анашой. Я ему, наверное, понравилась. Он даже подарил мне коробок шмали. Раньше я никогда анашу не курила, и меня развезло. На это обратили внимание милиционер и, при обыске, нашли у меня спичечный коробок с анашой. — Хитер, паршивец. Именно тогда мы искали секретаршу, и тут он приводит тебя. И я делаю из тебя свою личную секретаршу. Вроде бы сам делаю, но тут он все расчитал. Прежней секретаршей я не был доволен, он это точно знал, а ты девица броская. Внешность секретарши в значительной степени определяет общественный статут ее начальника. По секретарше встречают. Это правильно расчитал, что я тебя к себе переведу, молодец, моя школа. Ладно, это чепуха. Я уберу из дела заключение эксперта о том, что в коробке находилась конопля. Без такого заключения эксперта этому делу грош цена, лавровый лист для мамы купила. Дела, которые у него в сейфе лежат, мой заместитель не открывает годами, проверено. В лаборатории восстановить тоже ничего нельзя, там вообще в документах хаос царит. Впрочем, я прослежу, чтобы и в лаборатории никаких следов от этого экспертного заключения не осталось. Пусть Капитан думает, что тебя на крючке держит, болезный. А на самом деле это заключение будет в моем сейфе лежать, причем у меня дома, так спокойнее. — Спасибо. — «Спасибо». За спасибо пол литру не купишь. — Что я должна делать? — Да тоже самое, голубушка. Будешь сбрасывать мне по электронной почте все документы, которые подписал мой заместитель. Относительно подписанных мною документов указания следующие. Если я ничего не сказал, отправляй все Капитану, как отправляла. Иногда я тебе отдельно буду говорить: «Эту бумагу Капитан видеть не должен». Иногда мы для него специально документы готовить будем. Договорились, Зиночка? — Договорились. А вы меня правда в тюрьму не посадите? — Если ты сама себя не посадишь, тебя никто не посадит. Я прослежу. — И квартире моим папе и маме дадите? — Нет. Квартиру я дам тебе, своих родителей ты там поселишь, если захочешь. — «Если захочу». Вы меня действительно сучкой считаете. Кстати, а что народ подумает, когда я в квартиру въеду? — Народ подумает, что квартира в лучшем дома Скова тебе принадлежит по праву. Я слух пущу, что ты любовница губернатора. — Что!? — Молчи. Слухи распускать — мое любимое оперативно-розыскное мероприятие. Я тебе пару раз засвечу рядом с губернатором. Если кто что спросит — опровергай с громким скандалом, угрожай карами. Если жена губернатора приедет морду тебе расцарапать — держись независимо, но не оправдывайся. Зинка-губернаторша, гы-гы-гы. — А я не забеременею? — От кого!? — Откуда я знаю? От кого вы скажете. — Ну вот, ты мне уже хамить начинаешь. А знаешь ли ты вообще, с кем разговариваешь? Да я величайший из пожилых следователей всех времен и народов может быть. Ну чего ты смеешься? Чего смеешься? Все-таки зря я тебя не изнасиловал в извращенной форме, ой зря. — А можно не возвращаться к этой теме? — Нет, ты послушай. Результаты оперативно-служебной деятельности за прошедшие восемь месяцев Сковского управления ГНК выглядят более чем скромно. Из оборота изъято всего 40 кг наркотиков на общую сумму 2,5 млн. рублей. Сорок килограммов — это одна анаша, план. Героина вообще не грамма не изъяли. А я организовал, практически голыми руками, задержание целой сети торговцев героинов. Изъято более 150 граммов героина, сильнодействующего наркотического вещества, что по розничным ценам равняется примерно 50 миллионам рублей. Ты поняла? — Я все поняла. Ходят слухи, товарищ пожилой следователь, что у вас есть подруга, которой только-только пятнадцать лет исполнилось. — Вранье. Завистники. Ей двадцать восемь, у нее и паспорт есть. — Этот паспорт вы мне и поручали оформлять, вы просто забыли. — Ах вот значит где собака-то порылась. Да хоть бы и пятнадцать, ну и что из этого? Наши чувства глубоко взаимны. Ты что, хочешь мне устроить еще одно служебное расследование за растление несовершеннолетней? — И вы, уважаемый пожилой следователь, повесите на меня торговлю наркотиками, разглашение служебной информации и участии в организованной преступной группировке. И живущий в сырой и холодной квартире страдающий хронической пневмонией отец будет приезжать в лагерь приносить мне передачи. Нет, о вашей несовершеннолетней подруге я вспомнила вот почему. Вы могли бы меня, например, сделать своей любовницей, еще кого-нибудь, но дело в том, что пятнадцать лет, это тот потолок, до которого вы сами доросли. С более старшей вам просто сложно будет. — Пригрел на груди стерву. Мы обо всем договорились, иди отсюда. Не провоцируй. — Петр Федорович. — Ты еще не ушла? — Вам никогда не говорили, что вы глубоко порядочный человек? — Да я как-то повода не давал. — А можно мне пригласить вас на новоселье? — Хорошо, что напомнила. Новоселье ты должна устроить богатое. Молчи. Денег я дам. Вместе с деньгами получишь список людей, которых пригласишь. — Слушаюсь, товарищ пожилой следователь. — Вы свободны, Зиночка. И постарайтесь завтра не опоздать на работу, я смотрю, это у вас в систему начало входить.